1 Sep 1492

В начале года школа буквально кипела от новостей — во-первых, их окончательно объединили с ведьминскии филиалом. Если раньше только у старших ведьм проходили здесь занятия по общим предметам и подготовке у Дентакри, и смотрела на них вся школа, как на спускающихся на грешную землю небожителей. То теперь, с открытием нового (ну как нового — хорошо забытого и немного отремонтированного старого, конечно) корпуса, сюда перевели все младшие классы и ввели недостающие магические дисциплины.
Но это были не все новости. Потому что во-вторых, школа получила статус приюта. И, если первое заставляло всех воодушевленно тянуть шеи, привставая на мысочки, чтобы разглядеть на линейке первого сентября маленьких ведьм. То второе возмущало большинство учеников до глубины души. Ведь в их глазах это значило неизменное понижение статуса школы на уровень соседней в этом же районе, в которой учились сплошь криминальные элементы. Чего можно ждать от сирот без родителей, пусть даже Орден взялся их воспитывать? Их же даже выгнать некуда, если они станут совсем невыносимы.
И пока нестройный гул наполнял тёплый, хотя и влажный после дождя сентябрьский воздух, Макс думал совсем о другом. Ему было плевать на ведьм и формальный статус приюта — это лишь значило для него лично, что он может оставаться в школе на все праздники, каникулы, в том числе и летние. И именно этот момент почему-то тревожно скреб под рёбрами, заставляя испытывать это мерзкое ощущение, будто внезапно засосало под ложечкой, но при этом не желая оформляться в какой-то конкретный страх.

Поэтому, стоя во втором ряду, сразу за первоклашками, где Винс удачно занял им место, Монро мрачно и без должного интереса разглядывал стройный ряд юных ведьмочек, испуганно или наоборот высокомерно озиравшихся вокруг. И равнодушно отмечал лишь то, что девочек среди них было в разы больше. Впрочем, это неплохо компенсировало то, что ситуация в нестройных гудящих рядах напротив обстояла почти противоположным образом. Как ни крути, на пожизненную службу Ордену девочек сдавали почему-то куда реже, чем мальчишек.

Хотя, по искреннему мнению Макса все девчонки были плаксами и совершенно не годились для хранения секретов. Да и вообще чего бы то ни было важного. Их самих надо было охранять, как зеницу ока.
Сколько раз уже это проходили — стоило кому-то постарше и посильнее, лишь напугать ее, так она тут же выкладывала все карты на стол. Не говоря уже о том, что Куинто не гнушался потаскать девчонку за косы, чтобы заставить кого-то из них выйти на «поединок» против пары его ребят. Так что девчонки только добавляли им забот. А в их компании таких было целых две. Шелли — сестра Марко. И ее подруга. И обе были не просто совершенно бесполезны в этой войне, но и ставили под угрозу всю команду.
Поэтому Макс предпочитал исключительно мужскую дружбу и старался держать свои секреты подальше от всех, а самому держаться подальше от девчонок.

---

Oct 1491

— Спасибо, что помогли избавиться от этих верзил. — шустрый десятилетка выгнув грудь, как победивший курицу петух, и протягивает ладонь поочередно Монро и Марсо. — Я Ларри.
— Макс. — растягивая в кривой ухмылке один угол рта, крепко сжимает ему руку в ответ парень на год старше него.
— Винс, — куда веселее откликается его товарищ.
— Шайка Куинто совсем оборзела, да? — Ларри пытается делать вид, что он уже в курсе всех событий, хотя перевелся в эту школу едва больше месяца назад.
— Оборзела? — деланно-удивленно поднимает брови вверх тот, который назвался Максом.
— Оборзела? — эхом откликается его друг и не сдерживает, кажется, всегда озаряющей его лицо улыбки, а потом их взгляды пересекаются, и Ларри понимает, что ляпнул что-то не то.
Но Винс, заметив замешательство на лице парня, тут же отвечает, отмахиваясь и хмуря брови:
— Да не. Сегодня они какие-то размякшие.
— Даже слишком лайтово, я бы сказал.
— Куинто что-то не в духе. Теряет форму.
— Пончики, которые он отобрал у тех первоклашек явно не пошли ему на пользу, — все так же мрачно ухмыляется Макс, и они с Винсентом начинают паскудно хихикать.
— Что? Просроченные? — пытается проявить свою недюжинную проницательность Ларри.
— Ну да. Просроченные, — мечтательно закатывает глаза Винсент. — Пойдем, Ларри, познакомим тебя с остальными.
А Ларри смотрит в рот обоим, ловя каждое слово, жесты, манеру говорить и держать себя. За этот месяц с небольшим он уже успел наслушаться про тайную войну между двумя кланами школы — Гиенами и Борзыми.

---

Feb 1490

— Ты че борзой такой? — тянет Янес Куинто, вальяжно прохаживаясь по заставленной вдоль стен старым спорт-инвентарем части малого спортзала.
После его коронного удара правой, которым он очень гордился, обычно мало кто решался вставать. А этот десятилетка поднимался уже в третий раз, и все ему было мало.
— Борзой — это порода собак. А борзый — это я, — язвительно замечает Макс, стирая капающую из разбитой губы и десны кровь с подбородка злым резким движением и пробует языком зуб — шатается все сильнее и еще одного удара он явно не выдержит.
— А, может, я тебя хотел собакой назвать, — ничуть не смущается Куинто, разминая разбитую об зуб этого недомерка костяшку кулака, — Ну-ка на четвереньки вставай и тявкай. — и начинает гоготать, довольный своей идеей, а его стая ему вторит.
Макс щурится и скалится в ответной улыбке, и Куинто сквозь гоготание командует загнанному в угол Монро:
— Давай, я сказал, тявкай!
— Зачем? Ты и сам отлично справился. — и когда глаза Куинто вопросительно сужаются, Макс с удовольствием поясняет, — Ой, прости, это был смех? Знаешь, очень похоже на тявкание гиены. По программе "В мире животных" как раз твоих родственников показывали. — Монро откровенно издевается, с радостью наблюдая, как щеки Яна багровеют, и на лбу вздувается синяя жилка, хотя этот одиннадцатилетка и хвалится налево и направо, что главное в жизни — это уметь себя держать себя в руках.
Макс и сам не знает, зачем это делает, ведь Куинто после таких слов точно его убьет. Стая обступает его плотнее, бежать некуда. Запрыгнуть на станок и оттуда попытаться допрыгнуть до одного из тренажеров Дентакри? Шансов убиться в разы больше, либо сломать тренажер, а в случае с Дентакри, убиться явно лучше.
А главарь уже заносит кулак, явно намереваясь бить Монро до тех пор, пока его наглая физиономия не превратится в кровавую кашицу. И в этот момент в голову вожаку шайки внезапно прилетает что-то… омерзительное. Невыносимая вонь заполняет помещение, все тут же отступают от Макса и Яна, с неприязнью спешно затыкая носы. Монро тоже делает шаг назад, брезгливо сморщившись. Коричневая вонючая жижа течет по волосам, уху, плечам, и спине Куинто.
Изумленное "фууу" и "что это?" с явными нотками отвращения раздается со всех сторон. И Макс навсегда запомнит это возмущенное удивление и беспомощную детскую обиду на извечно самодовольном лице Куинто, нелепо отставившего от себя руки в стороны, будто так он мог меньше запачкаться в поносного цвета и запаха жиже.
И в этот момент Монро, под глазом которого уже наливался лиловый отек, запрокидывает голову и начинает ржать в голос. Его едва не складывает от смеха пополам:
— Гроха-ха-за все-хе-хей шко-хо-хо-хо-хо-лы-ы-ы аха-ха-ха обосра-ха-ха-лся! ХА-ХА-ХА! ОБОСРАЛСЯ! КУИНТО! ХА-ХА-ХА! НЕТ НЕ ПОДХОДИ КО МНЕ! ТЫ ОБОСРАЛСЯ! АХА-ХА!
Монро ловко уворачивается от сбитого с толку Яна, в слепой ярости попершего на него, проскальзывает между ног у одного из его будущих верзил, а пока только худосочных переростков. И ему почти удается сбежать, но второй такой же акселерат преграждает ему путь. Краем глаза Монро видит, как Куинто скручивает рвотный позыв.
И тут чудо случается во второй раз — такая же вонючая бомба прилетает в ухо одному из преградивших ему путь, а брызги долетают до еще одного. Остальные товарищи отскакивают в стороны, чувствуя угрозу и сканируя взглядами заставленные всяким хламом трибуны в этом углу. В отличие от шокированного и позеленевшего Куинто, этот парень тут же начинает материться, а Макс, пользуясь замешательством всех, проскакивает мимо и устремляется к выходу из западни. Двое бросаются за ним, но им под ноги прилетает аж две бомбы дерьма, и те резко тормозят.
— Что это?!
— Это ваше дерьмо всплыло на поверхность, — раздается чуть измененный голос сверху трибун, но Макс все равно узнает его, — Гиены!
И оставшиеся бомбы прилетают в этот раз точно в лицо одному из преследователей, а другому, который успел увернуться от второго пакета, в спину.
Топот на трибуне оповещает о том, что тому, кто оказывал поддержку с воздуха, удается скрыться без помех, и Монро бежит из вонючего зала без оглядки.
— Винсент! — восклицает Мак и удивленно разводит руками, в его взгляде читается непередаваемое удивленное восхищение.
А Марсо шипит, хватает его за грудки и уволакивает в укромный угол и прикладывает палец к губам, призывая говорить тише.
— Я не боюсь мести Гиен. — шепчет Винс, — Но, если они доложат куратору, я не хочу, чтобы меня заставили оттирать малый зал от дерьма.
— Они, конечно, ублюдки, но не стукачи. — возражает Макс.
— Это еще неизвестно. В таком дерьме они оказались впервые, — резонно замечает Винс, и Макс, весело засмеявшись, соглашается.
А потом снова восхищенно хватает Винса за плечи и начинает трясти, с трудом приглушая голос до шепота.
— Ты спас меня! Ты мне жизнь спас! — неподдельное благоговейное удивление во взгляде Монро заставляет Винса гордо надуться и залиться румянцем одновременно.
И с несвойственной ему серьезностью Марсо заявляет.
— Я хочу в твой отряд.
Макс оторопело смотрит на него какое-то время, непонимающе моргает несколько раз, и, наконец, уточняет, осознав, что все-таки не ослышался:
— Какой отряд?
— Борзых.
Макс мотает головой, явно не понимая, что происходит:
— Что..? — ничего не понимая, он таращится на Винса во все глаза, будто тот несет непроходимую чушь, — У меня нет никакого отряда…
— Ну а теперь будет. — просто отвечает Винсент и все так же серьезно смотрит на Макса. — Я вступлю, и нас будет двое в отряде.
До Монро начинает потихоньку доходить мысль Винса, и теперь он снова таращится на него с примесью восхищения, что невероятно льстит Марсо.
— И что мы будем делать? — осторожно уточняет Макс, как бы уже свыкаясь с идеей отряда.
— Как что! — глаза Винса зажигаются азартом, — Воевать с Гиенами!
Вспыхнувший на краткое мгновение восторг гаснет в груди, как сгоревшая спичка, и Макс с тоской смотрит на Винса:
— Но они старше на два года, сильнее, их больше. Это… — он всей душой не хочет отговаривать Винса, так ему нравится эта идея, так сладок этот миг,  когда он почувствовал, что не один в этой борьбе — но это было бы нечестно, втягивать его, — это слишком опасно…
— Вот именно! Их больше! А ты вообще один! Я уже полгода смотрю, как они достают тебя и малышей, и моему терпению пришел конец! Вместе у нас больше шансов! — Винсент терпеливо объясняет непонятливому товарищу очевидные вещи.
А Макс смотрит на него, широко распахнув глаза и, кажется, впервые в жизни ощутив, что он не один в своей борьбе.

---

1 Sep 1492

— Видишь Куинто? — сквозь зубы интересуется у Макса Марсо, разглядывая отнюдь не девчонок, выстроившихся в ряд напротив, а высматривая главаря ненавистной им шайки в их рядах.
— Нет, только трёх его подхалимов. А ты? — так же почти не шевеля губами отвечает Макс, игнорируя предмет интереса всей школы, и стреляя глазами в толпу вокруг себя.
— И я. — кивает Винс и после паузы, оценив, как раздались в плечах куинтовские приспешники за лето, с неподдельной надеждой произносит, — Может, он помер?
Только глухой не слышал, что Куинто этим летом должен был ехать с родителями в горы — вот, видимо, и запоздал на учебу.
Макс широко ухмыляется в ответ Винсу, явно воодушевленный идеей.
— Неужели эго в тоннель не пролезло?

В любом случае, это было только на руку компании Макса, потому что шайка без главаря вела себя тихо почти всю первую неделю.
Правда, потом Куинто все же решил отыграться за то, что пропустил так много, в том числе и свой любимый конкурс устрашения новеньких.

11 Sep 1492

Так что говнюк по своей любимой традиции устроил в мужском туалете засаду для первоклашек и всех вновь прибывших. Тем, кто попался следовало преклонить перед ним колено и принести какую-то глупую выдуманную его главным подпевалой Мигелем клятву. А иначе два особо рьяных приверженца идеологии «бей младших, унижай слабых» макали несчастных головой в унитаз. А особо дерзких могли даже показательно заставить целовать фаянсового друга под веселое улюлюканье всей компании. Конечно же, всех сразу предупреждали, что им никто не запрещает жаловаться кураторам и учителям, но прибегать к этому стоит только в том случае, если они готовы сменить школу, даже не начав здесь учиться. Потому что всем плевать.

— Дерьмовую тему затеял Куинто. — замечает Макс, хитро приподнимая бровь, и Винсент тут же растягивает губы в улыбке.
Остальные начинают хохотать, а Ларри лишь удивленно мотает головой из стороны в сторону в попытке вникнуть в суть шутки.

После лета ему почему-то стало вдвойне сложнее стать своим в этой компании, где все старше на год и знакомы друг с другом, кажется, вечность. И это совершенно не похоже на его прошлые компании друзей, где все стремились показать себя, продемонстрировать, кто на что способен. Где всегда четко был ясен лидер, и все пытались быть к нему ближе. Семья Ларри часто переезжала, и он никогда не задерживался так долго, чтобы достичь позиции приближенного к лидеру. Зато это позволяло ему тренироваться снова и снова, не боясь совершать ошибки — ведь в другой компании в другом городе никто не будет знать о его промахах. И однажды он почти стал третьим лицом в "государстве" за какие-то пару месяцев, ловко заставив главаря шайки дружить против своих бывших друзей и кинув его посреди разгоревшейся не на шутку борьбы внутри клана. Не привыкший заморачиваться последствиями своих действий Ларри был страшно горд собой и решил, что он усвоил все приемы, чтобы быстро добиться статуса в любой незнакомой компании.
Но столкнулся с Борзыми. Тайная организация — отряд, как они себя называли. Слава о них гремела по всей школе. Кому-то они были, как кость в горле, а кто-то был им искренне благодарен и восхищен. Гиенами тоже восхищались, но они в большей степени внушали ужас и трепет. А эти были героями, помогали слабым и невинным — как он всегда мечтал.
Но мечты мечтами, а вот, чтобы привлечь их внимание, ему пришлось попотеть. Он даже рискнул ввязаться в драку с гиеной. И Борзые попались на эту удочку. Он получил приглашение в закрытый клуб.

А теперь выяснялось, что здесь все было совсем иначе. Все Борзые почему-то безоговорочно принимали главенство Монро и Марсо. При этом слово каждого в какой-то мере учитывалось, но последнее слово оставалось за этой парочкой M&Ms. И Ларри никак не мог понять принцип, по которому они договариваются и кто из них главнее — к кому прибиться, кому демонстрировать большую лояльность и куда дует ветер. Потому что иногда они могли сцепиться, как два тигра, доказывая друг другу свою правоту, а через десять минут уже спокойно шутить над друг другом по самым обыденным поводам и готовые уступить друг другу в чем угодно.
По мнению Ларри проще договориться было с Винсом — он реагировал на попытки быть с ним учтивым и вежливым, сам способен был разговорить пень и вообще был явно харизматичнее. Макс же как будто в упор не замечал попыток Ларри дружить ближе, только начинал сильнее стебать его. Однако, по подсчетам Ларри каким-то чудом большее число решений оставалось все-таки за Максом, потому что Винсент попросту часто оставлял ему последнее слово, даже не пытаясь настоять на своем и не используя свою харизму. Почему — для Ларри оставалось неразрешимой загадкой.

Так было в этот раз — Марсо предлагал один план, Монро другой — в итоге сошлись на идее Макса.
И в этот день победа осталась за Борзыми, а ведро с дерьмом — на голове у Куинто.
"А теперь к печальному, — веселые искорки в синих глазах Монро совершенно не соответствовали его словам тогда, — Гиены будут мстить. И будут мстить жестоко. Нам нужно подготовиться".

---

Ларри потом еще долго обдумывал эти слова — Монро ведь прекрасно понимал, на что они шли, осознавал последствия — и в первую очередь для себя. Его ведь могли попросту искалечить или даже убить. Но он все равно лез на рожон — каждый раз, причем почти никогда из-за самого себя и открытое столкновение почти всегда означало для него проигрыш, но и от этого не бежал. И это было еще одной неразрешимой загадкой для Ларри.
К тому же только спустя время Ларри понял, что Куинто отчаянно ненавидит именно Монро, остальные интересны ему куда в меньшей степени — равно как и им самим не особо интересны остальные Гиены. Поэтому в тот раз те отделались лишь пакетами с дерьмом, а для Куинто была уготована корона из дерьма. И по этому принципу Ларри, наконец, рассудил для себя, что главный в отряде все же Макс.
А еще он с удивлением отметил в новом учебном году, что уже не испытывает такого рьяного стремления быть в отряде и приблизиться к лидеру, как будто вначале. Он никогда еще не задерживался в одном месте больше, чем на полгода, и, кажется, уже начинал уставать от чужой войны. Не говоря уже о том, что с каждым годом дело явно обретало все более крутой оборот. Дети росли, способы достать друг друга становились все более изобретательными и ухищренными — и отнюдь не более безопасными. А Макс все так же оставался недосягаемым для него. Место рядом с ним было надежно занято Винсентом, а второго не предполагалось — и любой при этом мог абсолютно спокойно высказать ему все, что угодно и пошутить как угодно и быть рядом, сколько угодно. А все его, Ларри, усилия показать, какой он незаменимый и уникальный, шли коту под хвост, будто их и не было.

---

Dec 1491

— Тебе не кажется, что Ларри слишком подлизывается? — хмурится Макс, изучающе глядя мимо Винсента на Ларри в дальнем конце библиотеки, мило улыбающегося библиотекарше.
— К кому?
— К тебе. Ко мне. Ко всем.
— Но к тебе особенно? — хмыкает Винсент, оглядываясь через плечо на предмет их обсуждения.
— Временами.
— Когда он подлизывается ко мне, — снова поворачивается он к Максу, — я просто показываю ему, что все хорошо, он свой, классный, и он  успокаивается и отваливает.
Макс удивленно приподнимает бровь:
— А я его просто игнорирую.
— И он начинает подлизываться сильнее, — широко улыбается Винсент, жмурясь, как сытый кот, потому что прекрасно понимает, о чем речь пойдет дальше.
— Ага. — соглашается Макс, чувствуя, что Винса есть, что сказать, и принимает правила игры.
— И тогда ты его стебешь.
— Ага.
— И он отваливает, думая, что ты его ненавидишь.
— Неужели? — лучезарная улыбка на лице свидетельствует о том, что ему совсем не жаль, даже, если Винс ничуть не преувеличивает.
— Ага. А парень всего лишь хочет доказать тебе свою лояльность. — невинно взмахнув ресницами ехидно щурится Винс, и Макс весело закатывает глаза.
— Лучше бы он свою лояльность делом доказывал. А языком чесать любая девчонка может.
— Я тоже языком чесать могу! — хитро надувается Марсо.
— Ты еще и спину мне прикрыть можешь. А к Ларри я бы спиной лишний раз не поворачивался.
— Боишься, он тебе зад подтирать начнет? — невинно интересуется Винс, и оба прыскают от смеха под неодобрительное шипение библиотекарши.
Ларри растерянно озирается, не понимая, стоит ли встать на сторону библиотекарши и осуждать их взглядом и всем своим видом, потому что поведение друзей явно разозлило старушку, и то расположение, которого он успел добиться, чтобы она выдала ему лишнюю книгу, рассеялось в воздухе — снова, будто никаких усилий приложено не было. Или стоит плюнуть на все, вспомнить, что они его друзья и подойти и демонстративно сесть рядом с ними, тем самым навсегда перечеркнув для себя возможность получить у библиотекарши самые интересные книжки для внеклассного чтения, которые она берегла и выдавала далеко не в каждые руки.
Политика в душе Ларри перевешивает.

---

20 Sep 1492

— Это все из-за неё! — верещит Ларри, прижимая к себе разбитые пальцы и указывая здоровой рукой на расплакавшуюся Шелли в объятиях Марко.
Девочка прижимает ладонь к покрасневшей щеке и без остановки всхлипывает, кажется, уже насквозь промочив футболку брата.
— Что там у тебя?
— Они захлопнули мне дверь по руке со всей дури! — всхлипывает Ларри, баюкая пульсирующую болью ладонь, но все же демонстрируя опухшие пальцы Винсенту.
Тот берет его руку и просит согнуть и разогнуть пальцы, потом медленно сгибает и разгибает их, и щупает, сильно сжимая. От последней манипуляции Ларри взвизгивает и отбирает руку.
— Если бы со всей дури, у тебя бы уже перелом был, — прохладно замечает Винс, — а это так, ушиб.
— Так?! — обиженно всхлипывает Ларри, чувствуя себя еще хуже от осознания, что старшие теперь еще и считают его нытиком, и в нем вспыхивает новая волна гнева, — Это все она! Она сказала им место, где я был в засаде. Из-за нее я не смог вам помочь!
Его дрожащий от наворачивающихся слез взгляд встречается с обрамленным в два лиловых фингала синим беспристрастно холодным и насмешливым голубым. Прижимая руку к ребрам, Макс полулежит, прислонившись спиной к стене в их тайном убежище.
— Она и наше место им сдаст!  — не унимается Ларри. — Ее нужно выгнать из отряда! Он не Борзая! Она плакса и нюня!
Ухмылка Винсента мгновенно тает на лице, и он встревоженно смотрит на Макса, кивая тому. Марко зло косится на Ларри, но все ждут, когда выскажутся Винс и Макс. Ведь план был их, отряд — их идея, им и решать.
Макс кряхтит и морщится, импровизированной кровать из каких-то старых паллет и старого матраса, стыренного из спортивного зала, скрипит под ним, когда он с усилием отрывается от стены и садится.
— Во-первых, наша задача защищать тех, кто слабее, а не выгонять их. Иначе чем мы тогда отличаемся от Гиен? — без прелюдий с места в карьер бросается Макс, и хотя голос его звучит чуть хрипло и устало, слова выходят жесткие и колкие, — Во-вторых, "я не смог вам помочь, потому что мне помешали" — это отговорка для слабаков. В-третьих, сваливать вину на кого-то и тыкать пальцем, типа "мне помешали вот из-за нее", а не потому что я прохлопал их приближение, непонятно куда смотрел и чем был занят, — это отговорка для трусов и недотеп. В-четвертых, из-за своей собственной обиды и неудачи ты готов выкинуть ее из-под нашей защиты, хотя она под ударом больше нас как раз из-за того, что в отряде ее брат. И, наконец, в-пятых, все знают, на что идут, когда вступают в отряд. Я тебе лично объяснял, чем это может быть чревато. И говорить сейчас, что ты не был к такому готов — это наглая ложь. Винс?
— Подытоживая все вышесказанное. — подхватывает Марсо речь друга, — Ты ведешь себя как слабак, трус, недотепа и наглый лжец. Как Гиена, проще говоря. — разводит руками Винс, уперевшись спиной в стену.
— И толкаешь нас на предательство. — вмешивается Бас, потирая ушибленное плечо.
А Винс продолжает чихвостить Ларри:
— Ты думаешь, что заработал в отряде место пару раз удачно постояв на шухере? Только сегодня ты обосрался по полной, друг. И Максу из-за тебя, — он тычет в Ларри пальцем, — из-за тебя, а не из-за нее, досталось больше всех. И почему-то он не предлагает тут же тебя выгнать.
— А я предлагаю. — внезапно вмешивается почти всегда молчаливый Бас, потирая ушибленное плечо.
— И я. — мрачно соглашается обычно жизнерадостный Марко, который не лез в спор только потому что причиной тотального провала их миссии действительно была его сестра, и он ощущал вину за нее перед отрядом.
— И я, — жмет плечами Винс, в упор глядя на Ларри.
Веселые искорки в его глазах враз становятся колкими льдинками.
— А я против. — говорит Макс носкам своих рваных кроссовок, и все головы удивленно поворачиваются к нему.
Монро поднимает голову.
— Он предатель. — складывает руки на груди Винс и хмурится.
— Да. Но, если его сейчас выгнать, Гиены его зачморят. И тогда предателями уже будем мы.
— Предать предателя не предательство. — парирует Винс. — Это как украсть у вора. Или убить убийцу.
— Да. Но формально он нас еще не предал.
— Только предложил, ага, — сарказм в голосе Винса заставляет Ларри, сжавшегося в комок от слов Монро, вздрогнуть, будто его ударили по лицу.
— Это лишь вопрос времени, — мрачно и снова внезапно влезает в беседу Себастьян.
— Да. Но лучше поверить предателю, чем не поверить другу. — цитирует Макс строчку из одного детектива.
— Где ты эту хрень вычитал? — сразу раскусывает его Винсент, подозрительно щурясь.
— Мы, — весомо и как будто на надрыве заявляет Макс, игнорируя вопрос друга, и снова опускает голову, — не Гиены. Мы не бросаем своих.
И Винсент понимает, что пора сворачивать полемику. Возможно, у Макса есть свои причины так поступать, и он не хочет делиться ими в присутствии Ларри и девчонок. Возможно, не хочет делиться вообще ни с кем, но чутье Монро редко когда подводило отряд, Кроме того, он прав, Гиены зачморят мелкого и еще будут издеваться, что они не могут защитить даже своих — без очевидного пропоступка никто не станет считать его предателем, а вот их репутация во всех смыслах пострадает. И Марсо переводит тему:
— И что будем делать?
— Лично я иду в медотсек. — Макс снова поднимает голову, и Винсент все понимает без слов.
— Что? Так плохо? — впрочем, вопрос явно риторический, Монро почти никогда не жалуется, разве что на то, над чем можно от души посмеяться.
И Марсо мгновенно отлипает от стены и встает рядом с Максом, чтобы помочь ему подняться:
— Я тебя провожу. — Винс закидывает руку замершего, будто в нерешительности и затем пошатнувшегося Макса, себе на шею.
— И я вас. — поднимается Себастьян, — У меня, похоже, плечо выскочило.
— Само, ага, — хмыкает Винс и мрачно косится на Ларри.
Они выбежали во двор как раз, когда Куинто заносил над головой новенькую, купленную в этом сезоне биту над лежащим в пыли Монро.
— И я! С вами… — плетясь в хвосте, Ларри прижимает к себе распухшую руку, украдкой смахивая горячие слезы боли и жгучей обиды.
Он зайдет в крыло последним, скажет, что сам прибил руку дверью, и под пристальным взглядом Себастьяна сделает вид, что вообще никак не связан с этими тремя. Впрочем, медсестре, наспех сунувшей ему сухой лед, явно будет не до него.

---

27 Sep 1492

— Куда мы идем? — интересуется Винс, жуя на ходу булку и весело шагая за Монро к отремонтированному второму корпусу, малая часть которого все еще оставалась закрытой, а подсобки забиты всяким хламом — на их удачу.
Из-за прибывших ведьм и ремонта во втором корпусе им сильно сократили территорию военных действий и возможности искать себе секретные штабы и укрытия. Приходилось проявлять все большую изобретательность. Зато теперь здание было окружено защитой, значит, даже при разливе тьмы, здание не будет затоплено — а это значит, что можно было поискать в нем себе…
— В наш новый штаб.
Брови Винса ползут вверх, и он удивленно тянет:
— Шта-а-аб? — и интересуется сквозь булку, — А со старым что не так?
— О нем теперь знают гиены.
— Шелли сказала, что не выдала им. Ты не веришь Шелли?
— Я не верю Ларри.
Винсент останавливается как вкопанный и брови съезжаются к переносице:
— Но ты ведь сам сказал, что веришь ему! То есть я был прав?
— Конечно. — легко соглашается тоже остановившийся Макс и поворачивается к Марсо спиной, чтобы продолжить движение. — Спасибо, что не стал тогда спорить.
— Только потому что понял, что ты не в себе. — весело хмыкает Винсент и догоняет друга. — А как же вот эта вся чушь, — Винс передразнивает Макса и откусывает еще кусок от булки, — " Лучше поверить предателю, чем не поверить другу"?
— Волк свинье не товарищ. — хитро парирует Макс, — Но будем считать, что это шанс лично для него.
— Но при этом ты хочешь иметь запасной план?
— Ты же не думаешь, я буду сидеть сложа руки и ждать, когда он всадит нам нож в спину?
— Зная тебя, конечно, нет.
Улыбка растягивает рот Марсо почти до ушей — он рад, что поступил тогда правильно, послушав Макса, но при этом оказался прав, и что у друга есть план на этот откровенно неприятный случай — и волки сыты и овцы целы. А целы ли свиньи, зависит исключительно от самих свиней.

— Я присмотрел нам одну подсобку. Один минус — она в полуподвальном помещении, там сыровато и откровенно прохладно. Но за стенкой котельная — посмотрим, как там будет, когда начнут топить. Из плюсов она просторнее нынешнего штаба. И там есть целых три выхода — один на улицу через окно, но там надо будет сделать какую-то площадку. Высоковато прыгать. Дверь в котельную обычно заперта, но в случае чего любая сгодится, думаю, ключ мы раздобудем.
Чем больше дверей — тем лучше, это очевидно. Марсо хмыкает, вспоминая, как гиены однажды накрыли их прямо в штабе  — насилу сбежали. Хорошо, что Монро перед этим спрятал все ценности в отдельное место — как чувствовал. И сейчас Винсент полностью доверял его интуиции. Если Максу показалось, что пора менять место дислокации — значит, так и есть, и грядет какой-то пиздец.
А Макс продолжает, и глаза его горят:
— И еще там полно всякой старой мебели, деревяшек, устроим себе настоящую штаб-квартиру.
— Когда ты скажешь остальным?
— Они уже в курсе. Ну, кроме девчонок.
Винсент от возмущения едва не давится последним куском булки.
— Значит, все в курсе, а мне ты говоришь последнему? — он упирает руки в бока, когда они останавливаются перед темной лестницей вниз, ведущей к совершенно невзрачной обшарпаной двери.
— Последнему, первому, — Макс морщится, спускаясь по ступеням вниз и придерживает больные ребра рукой, а второй под удивленным взглядом Винса достает ключ. — главное, что ты принимаешь во всем непосредственное участие.
— Еще бы не принимал! — Дверь распахивается, будто выпуская сдерживаемый ею мрак наружу. — Я, между прочим, первый вступил в твой отря… — Винс осекается, услышав или почувствовал какое-то движение в темноте перед собой, его тон мгновенно становится тише, — Ты точно уверен, что это место необитаемо? — В голосе Винсента сарказм и веселье удивительным образом сочетаются с благоговейным страхом. — Не хотелось бы сейчас встретить какого-нибудь… крейвина, знаешь.
Вместо ответа Макс включает фонарик. Тот несколько раз мигает, и приходится по нему несколько раз стукнуть, чтобы он начал светить ровно. Луч выхватывает из темноты человеческий силуэт, мелькнувший на стене причудливой тенью, и Макс чувствует, как Винсент буквально вмерзает в пол на несколько мгновений, пока он сам возвращает луч туда, где заметил движение. Его руки тоже холодеют, паника друга передается и ему, но что-то удерживает его на месте, хотя мозг сигнализирует, что самое время бежать не оглядываясь. Девчачья макушка оказывается в круге света во второй раз, и парни выдыхают, понимая, что это всего лишь девчонка.
— Некоторые твари могут принимать облик невинных детей, — как обычно невпопад ляпает Винсент и Макс смеривает его мрачным взглядом.
А потом поворачивается к девочке, которая щурится от яркого света в лицо и закрывает глаза руками, но не пытается убежать от света, как по мнению Макса должна была бы сделать любая темная тварь. Монро запоздало опускает фонарь ниже, чтобы не слепить ее.
— Прости, — говорит он, и уже суровее интересуется. — А ты кто? И что здесь делаешь?
— …в темноте. - добавляет Винс главный терзающий его аспект вопроса.